Made on
Tilda
Надя долго не понимала, что происходит. «Когда уехала, Даша оставалась под присмотром родных. Это, к сожалению, был тот самый случай, когда у семи нянек дитя без глаза. Никто из тех, кто был рядом, не тревожился. А я в какой-то момент увидела по видеосвязи, что она похудела. «Что случилось, ты заболела?» — «Нет, всё хорошо». Она всегда делилась: тут поела, там поела. У нас в порядке вещей рассказывать подробно про день, про новости, где была, что видела, как настроение. Да, Даша говорила, что заинтересовалась некоторыми диетами — так, невзначай. Но когда я в начале лета увидела дочь вживую, поняла, что похудение ненормальное: быстрое и сильное. Она потеряла около десяти кило за два месяца. И когда она передо мной первый раз переодевалась, я… — Надежда прерывается, останавливается, смотрит в небо и потом, усмехнувшись, продолжает: — зато собака на пятиразовом питании поправилась.
Надя долго не понимала, что происходит. «Когда уехала, Даша оставалась под присмотром родных. Это, к сожалению, был тот самый случай, когда у семи нянек дитя без глаза. Никто из тех, кто был рядом, не тревожился. А я в какой-то момент увидела по видеосвязи, что она похудела. «Что случилось, ты заболела?» — «Нет, всё хорошо». Она всегда делилась: тут поела, там поела. У нас в порядке вещей рассказывать подробно про день, про новости, где была, что видела, как настроение. Да, Даша говорила, что заинтересовалась некоторыми диетами — так, невзначай. Но когда я в начале лета увидела дочь вживую, поняла, что похудение ненормальное: быстрое и сильное. Она потеряла около десяти кило за два месяца. И когда она передо мной первый раз переодевалась, я… — Надежда прерывается, останавливается, смотрит в небо и потом, усмехнувшись, продолжает: — зато собака на пятиразовом питании поправилась.
— Какое-то время Даша была предоставлена сама себе. Запиши эту фразу! Эта фраза расшифровывается следующим образом. Она не была брошена. Вокруг всегда были родственники: папа, бабушка, еще одна бабушка. Мы каждый день были на связи. Мы говорили и переписывались, связь не прерывалась. «Предоставлена сама себе», — это когда взрослые говорят на базовые, интересные родителям темы: как ребенок учится, погулял ли с собакой, убрал ли дома, не голоден ли («нет»). Поверхностные вещи. Мы не даем ребенку говорить о том, что его волнует, — нет времени, интереса или терпения дождаться монолога без расспросов. Мы не копаем глубоко.
— Какое-то время Даша была предоставлена сама себе. Запиши эту фразу! Эта фраза расшифровывается следующим образом. Она не была брошена. Вокруг всегда были родственники: папа, бабушка, еще одна бабушка. Мы каждый день были на связи. Мы говорили и переписывались, связь не прерывалась. «Предоставлена сама себе», — это когда взрослые говорят на базовые, интересные родителям темы: как ребенок учится, погулял ли с собакой, убрал ли дома, не голоден ли («нет»). Поверхностные вещи. Мы не даем ребенку говорить о том, что его волнует, — нет времени, интереса или терпения дождаться монолога без расспросов. Мы не копаем глубоко.
Даша научилась врать — и врать виртуозно. Ей все верили. «Да, ела», — говорила она маме, и рассказывала, что именно ела. А та привыкла доверять ребенку.
Даша научилась врать — и врать виртуозно. Ей все верили. «Да, ела», — говорила она маме, и рассказывала, что именно ела. А та привыкла доверять ребенку.
— Когда в июне я забрала её и между нами исчезла физическая дистанция, я отчетливо увидела, что происходит какая-то беда. Вижу, что у ребенка сохнет кожа — на локтях, коленях, повсюду. Волосы остаются в большом количестве на расческе и в ванной… Даша говорила, что не хочет есть, потому что «уже поела». Просила покупать книги по правильному питанию. Как-то она призналась, что, когда меня не было дома, упала в обморок. После ужина она уходила в туалет, и я слышала звуки, которые оттуда доносятся («все нормально, меня просто вырвало, наверное, курица не очень свежая»). И все она это старалась делать максимально незаметно.
Когда Надежда начинала расспросы — от «что ты там делала?» до «когда и где ты ела?» — у Даши включалась подростковая агрессия. Она продолжала терять вес и уже весила меньше 40 кг. Постепенно у неё сильно начали выпирать кости, и скрывать это уже было невозможно.
— Далека от мысли, что я идеальный родитель, у нас все хорошо и не может быть никакой беды, — говорит мама Даши. — Откуда-то понимаю, что бывает всякое — и во всех семьях. К концу лета, спустя пару месяцев жизни под одной крышей я перестала думать, что всё наладится само, потому что перед глазами каждый день ходил живой скелет. Дочь показывала мне свою руку: «Смотри, какая красивая!» — а я видела пястные косточки, обтянутые кожей. Мне хотелось рыдать, но я понимала: что бы ни сказала, для нее все равно это останется красивым.
Без мяса она чувствовала себя очень плохо. «Такое ощущение, что ты сошел с ума. Ты постоянно хочешь есть, но убеждаешь себя, что не хочешь. Что мясо — это плохо. Ты не можешь спать ночью и бесконечно думаешь о еде. У тебя в соцсетях открыты посты только про еду. Ты не видишь ничего другого вообще и о чем другом не думаешь», — как ни парадоксально, побочный эффект этого был социально одобряемым: Даша так пыталась хоть на что-то отвлечься, что начала очень хорошо учиться, все время убирала дома и много читала.
В сентябре после очень тяжелого лета Даша, которая на пике болезни весила около 35 кг, всё-таки сама сказала: мама, мне нужна помощь.